[V-Raptor]

2.

Дэнис понял, что все истории, которые рассказывает миссис Пэг, записаны в книгах, и ему очень захотелось научиться читать. Он прекрасно понимал многие слова и отлично различал звуки, но в «Классе поддержки» читать пока не учили. Миссис Паркер пыталась привить детям хотя бы подобие образного мышления. Но безуспешно.
Однажды Дэнис нашел в классе букварь. Все буквы (от «A» до «Z») были проиллюстрированы. Многих картинок Дэнис не понимал, зато безошибочно узнал, дом на странице с буквой «H», собаку на странице с «D», облако на странице с «С» и еще многие штуки. Он даже узнал слона на странице с буквой «E» и сразу же вспомнил про все те места, на которые мечтал посмотреть. Да, съездить куда-нибудь – это было бы замечательно. Когда-нибудь они всей семьей обязательно сядут в самолет и полетят – посмотрят на слонов в Африке и на старый дом в России. Обязательно. А сейчас ему надо научиться читать.
Букварь Дэнис так и не отдал. Миссис Паркер пыталась его забрать, но Дэнис устроил истерику с криками и плачем. Этой своей истерикой он гордился. Макс, например, заливался плачем, когда ему что-то не нравилось. А Дэнис сделал это с умыслом, нарочно, чтобы не отдавать букварь. Мама начала было ругать его за это и требовать отдать книгу, но миссис Паркер остановила ее: «Не стоит, Дороти. Пусть берет, если она ему понравилась». А Дэнису сказала: «Только в следующий раз не вздумай закатывать истерику. Просто спроси. Понял?» Дэнис понял, но не ответил. Миссис Паркер нравилась ему все больше и больше. Очень добрая женщина.
Дома Дэнис тщательнее обследовал букварь. Он смекнул, что звук, который идет первым в названии предмета, нарисованного на странице, – это и есть звук, который обозначает буква с этой же страницы. Но названия многих предметов он не знал. Тогда Дэнис подходил к маме и тыкал пальцем в страницу. И не успокаивался, пока она не называла одно и то же незнакомое ему слово несколько раз. Дэнис довольно легко запоминал его (раза с третьего) и продолжал свои изыскания.
Было крайне тяжело понимать эти закорючки и ассоциировать их со звуками, но Дэнис справлялся и через пару месяцев научился читать слова в три и четыре буквы (эти слова он тоже нашел в букваре). И случилось так, что мама застала его за чтением, и они сразу же отправились к мистеру Ридли.
Мистер Ридли много хвалил Дэниса, отчего мальчику было так приятно и легко, а потом начал говорить с его родителями. Он говорил, что очень сложно заниматься особенными детьми; что сфера эта плохо изучена, и что никогда нельзя дать точного прогноза. Мистер Ридли сказал, что дислалия у Дэниса механическая, а не функциональная, как он думал раньше. То есть имеются нарушения в строении речевого аппарата. «И замечательно! – говорил мистер Ридли. – Вероятно, это можно исправить. Нужна консультация у логопеда и, скорее всего, лечение. Но ведь мальчик различает фонемы, и даже сам научился читать. Это невероятно! Я впервые сталкиваюсь с таким случаем... Дэнис, ты молодчина! Так держать!» Дэнису было очень хорошо. Он видел, как радуются мама и папа. Видел, что радуется мистер Ридли. Видел, что его достижения замечены.
Теперь он знал, что его старания приведут к успехам, а за успехи он будет вознагражден.

3.

Со временем маленькие второклашки, позади которых он сидел, перестали смешить Дэниса. Дэнис много думал. Он глядел на ребят постарше и понимал, что что-то не так. Что он не на своем месте. Дэнис понял, что для своего возраста он недоразвит. Осознание этого приходило медленно и болезненно.
Вначале он думал, что все вокруг почему-то не хотят помочь ему измениться. Затем он решил, что мама и папа уж точно помогли, если бы были на это способны. И он отмел такую теорию. Значит, он такой, какой есть. Но почему так? Он не знал и спросить не мог. Хотя и спрашивать-то не у кого – судя по всему, никто не способен дать ответ на вопрос, почему дети рождаются такими. Мистер Ридли не знал. Тогда уж точно никто не знает.
Дэнис разлюбил школу. «Класс поддержки» стал ему противен. У него раскалывалась голова от перманентного воя Сьюзи, которой постоянно казалось, что миссис Паркер говорит слишком громко. Его раздражал тупой Джобс, который даже не пытался учиться. Дэнис был вне себя от одного только вида Джима, который вообще не понимал, что происходит вокруг.
Теперь Дэнис понимал, как тяжело учителям заниматься с их группой.
Дэнис знал: подняться из этого болота невозможно. Этот класс никогда не сможет дать ему то, что он уже способен усвоить. И Дэнис начал отвечать на уроках. Нормально разговаривать он не умел, зато мог показывать пальцы и безошибочно решал примеры на математике. Он надеялся, что миссис Паркер заметит в нем все эти невероятные перемены и позаботится о том, чтобы семена дали всходы.
Но Джобс придерживался иного мнения. Раньше Дэниса никогда не били – только обидно толкали, да щелкали резинкой штанов. Джобс доходчиво рассказал ему, что такое боль. Рассказ этот оказался не таким интересным, как «Ветер в ивах», и велся от лица двух тяжелых кулаков и немытых ботинок.
Джобс был старше Дэниса года на два (ему было, кажется, тринадцать) и, как выяснилось, не так уж туп. Он отлично понимал, где находится, и что от него требуется. Он знал, что его пытаются учить. Но не учился и играл отрепетированную роль дурачка. Ему было лениво что-то понимать и разбираться в чем-то совершенно не хотелось. Но с недавних пор поведение Дэниса стало выводить Джобса из равновесия, и он начал часто бить выскочку, но так, чтобы взрослые не видели, и всегда приговаривал: «Умный!» Свое «Умный!» он цедил так, словно это было самое гадкое ругательство в мире. Дэнис не знал, что умных недолюбливали везде и во все времена. А даже если и знал бы, – ему от этого не полегчало бы. Джобс бил очень-очень больно. Но Дэнис не плакал – не хотел радовать Джобса слезами.
Дэнис пытался говорить, но что-то мешало. Как будто невидимые нити дергали его нижнюю челюсть не в том направлении каждый раз, когда он пытался что-то сказать. Звуки жевались, терялись и сливались во что-то совершенно неудобоваримое. Но Дэнис не бросал попыток, пытаясь говорить каждый раз, когда никого рядом не было. Звуки, которые он издавал, были ему неприятны, и он не хотел мучить ими окружающих людей.
Он уже понял, что они – нормальные. А он – нет. Он слышал об этом отовсюду и после долгих раздумий пришел к выводу, что это правда.
Дэнис пытался писать, но руки не слушались, и карандаш выскальзывал из уродского клубка пальцев. Дэнис злился. Он не мог нормально говорить, но научиться писать был обязан! Правда, пока не получалось.